Иван возвращался домой с вахты раньше времени. Он специально не предупредил жену, чтобы устроить ей сюрприз. Но «подарок» получил он от супруги.
Иван открыл квартиру ключом, дома никого не оказалось. Это его удивило, так как Маша всегда предупреждала, если уходила.
Чтобы не накручивать себя, он набрал жену. На том конце она сказала усталым голосом, что сидит дома, собирается отдыхать и вообще удивлена «допросу», хотя шум фона Ивану показался совсем не домашним. Что-то в ее объяснениях про «окно открыто» и «фильм идет» не вязалось, но он проглотил сомнение. Мужчина решил, что она вышла куда-то, не захотела смущать лишними подробностями.
Он поставил лилии в вазу, пирожные спрятал в холодильник, принял корвалол и сел у окна. Потом перешел в зал, оставив свет только в коридоре, и неожиданно для себя уснул.
Проснулся он от звонкого женского смеха. Смех был дерзкий, веселый, но какой-то чужой. Иван с тяжелой головой услышал слова, будто кто-то сетует, что забыли выключить свет, и смеется над чьей-то «ненасытностью». Имя «Коль» прозвучало особенно мерзко. У Ивана внутри все оборвалось: пока он спал, в его доме развлекались чужие люди. Что-то горячо и темно поднялось в горле.
Он вышел в коридор. Женщина захлопнула дверь ванной, оставив его один на один с худощавым парнем, украшенным татуировками и тоннелями в ушах. Парень с вызовом спросил, кто он, а Иван ответил холодно: «Твой палач, если так интереснее». Дальше все произошло быстро: резкий удар — и «Коля» уже летит к двери, второй удар и он кричит от боли.
В этот момент из ванной выскочила девушка, истошно вскрикнув. Но это была не Маша. Перед Иваном стояла Света — младшая сестра жены. Она, бледнея, пыталась понять, как он тут оказался. Сказала, что Маша уверяла — он на вахте еще неделю.
Мир у Ивана пошатнулся. Голоса похожие, но не одинаковые. Шум фона, который он принял за чей-то смех в их квартире, сложил неправильную картину. В итоге он измену не увидел, а выдумал. И осознал это ровно в ту секунду, когда сердце резануло болью настолько острой, что он схватился за грудь и провалился в темноту.
Очнулся он лишь в реанимации под крики врачей и команды «Разряд!». Потом снова провал. В себя пришел уже в обычной палате. Рядом сидела Маша, держала его за руку — глаза красные, голос тихий.
Она объяснила, что в тот день ее увезли на скорой из-за угрозой срыва беременности. Да, она беременна, но не хотела говорить раньше времени. Хотела дождаться его приезда. Надеялась, что все обойдется. Свету же попросила лишь присматривать за домом и поливать цветы. О том, что сестра привела кого-то, сама узнала только после звонка.
Иван слушал и чувствовал, как стыд и облегчение смешиваются в горьком комке. Он прошептал, что был дураком, что его будто бес попутал. Маша только погладила его по руке, сказав, что в таком положении любой мог растеряться. Но теперь главное, что они оба живы и что скоро у них будет ребенок.
