Итак, Наши дни. Давайте вернемся в начало рассказа, задолго до того как случается трагедия. Борца осматривает врач Луховицын, постоянно работающий в цирке.
Из жалоб становится понятно, что с сердцем борца все плохо: «… И вот еще сплю плохо. Особенно сначала. Знаете, засыпаю-засыпаю, и вдруг меня точно что-то подбросит на кровати; точно, понимаете, я чего-то испугался. Даже сердце заколотится от испуга. И этак раза три-четыре: все просыпаюсь…»
Выясняется, что ночные приступы аритмии изводят Арбузова, измождают. Он подтверждает это: «… А утром голова и вообще… кисло как-то себя чувствую…». Доктор осматривает его и делает совершенно правильный, даже по сегодняшним меркам, и однозначный вывод.
«… Подумав с минуту, он заговорил, глядя мимо плеча Арбузова на шкаф с книгами.
— Опасного, дружочек, я у вас ничего не нахожу, хотя эти перебои сердца и кровотечение из носа можно, пожалуй, считать деликатными предостережениями с того света. Видите ли, у вас есть некоторая склонность к гипертрофии сердца. Гипертрофия сердца — это, как бы вам сказать, это такая болезнь, которой подвержены все люди, занимающиеся усиленной мускульной работой: кузнецы, матросы, гимнасты и так далее. Стенки сердца у них от постоянного и чрезмерного напряжения необыкновенно расширяются, и получается то, что мы в медицине называем «cor bovinum», то есть бычачье сердце. Такое сердце в один прекрасный день отказывается работать, с ним делается паралич — и тогда — баста, представление окончено…»
Перенести схватку Арбузову не разрешает директор цирка, мотивируя развитием скандала со стороны публики. Он выставляет непомерное условие – 100 рублей неустойки, на которую Арбузов не идет, невзирая на плохое самочувствие. Следующий приступ случается с ним в часы отдыха перед выступлением. И уже вечером, перед выходом на арену, доктор Луховицын еще раз предупреждает Арбузова: «…он взял руку Арбузова, нащупал пульс и покачал головой.
— Вам теперь бороться — чистое безумие. Пульс, как молоток, и руки совсем холодные. Поглядите в зеркало, как у вас расширены зрачки…»
А далее произошло то, что, собственно, и должно было произойти. Наступил трагический финал. Напомню, рассказ датирован 1901 годом.
Итак, что бы можно было предположить случись те события, скажем, году в 2020? Вы, уважаемые читатели, думаете, что такое произойти не может?
Итак, атлет упал. Куприн так и пишет, что будто задуло свечу. Что у нас есть в запасе? Порядка 5 минут, чтобы «завести» сердце. Для этого необходимо непрерывное проведение сердечно-легочное реанимации. Это сочетание непрямого массажа сердца и искусственного дыхания. Перед началом проведения реанимации или параллельно с ней, звонок с мобильника на «скорую» по номеру «112» или «103» со словами, что, звонок из цирка, у борца произошла остановка сердца, начаты реанимационные мероприятия. И «качаем», лучше это делать, сменяясь, по 2 человека: один — делает вдох «изо рта в рот», а другой – прямыми руками 5 раз надавливает область грудины, как бы прижимая остановившееся сердце к позвоночнику. Минуту «качаем». Проверяем наличие пульса на сонной артерии, приложив пальцы по ходу «кивательной» мышцы шеи, под подбородком. И снова «качаем». И снова проверяем. Время доезда «скорой» около 20 минут. «Качаем» все время пока не приехала «скорая». «Качаем», невзирая на безуспешность. «Качаем» и ждем. «Качаем» и верим. «Качаем» и молимся.
И вот шум голосов за спиной и как ангелы появляются работники «скорой». И первый вопрос:
— Сколько «качаете»? Пульс не появился?
— Минут пятнадцать, но кажется, что уже час прошел. Пульса нет.
Врач «скорой» без церемоний отодвигает цирковых в сторону и коротко говорит себе за спину:
— Адреналин! И быстро дефибриллятор!
С уважением – руководитель Регионального сосудистого центра Андрей Леонидович Пигалин.
